хитровыделанная наивность
- Почему я должен беспокоится за него, в то время как он, похоже, думает только о себе?
Не дожидаясь ответа, я вылетел из комнаты, хлопнув дверью. Вобще, если подумать логически, это была моя комната, и уйти должны были Монти с Лизой. Но я никогда не отличался излишней рассудительностью.
читать дальшеЯ покинул комнату, громко хлопнув дверью. Вобще-то мне хотелось выйти наружу глотнуть свежего воздуха, но ввиду того, что мы ехали со скоростью 60 миль в час по шоссе, сделать это было проблематично. Но я должен был хотя бы высунуться в окно, поэтому направился к выходу из «гостиной». Где и впечатался в Томми (его просто трудно заметить, он такой крошечный). От удара мы оба потеряли равновесие и плюхнулись на задницы.
- Черт, почему ты просто не можешь оставить меня в покое хотя бы на пять минут? – огрызнулся я, замечая в это время высохшую кровь на пальцах и рукавах толстовки Томми. Несмотря на мою злость и на то, что мне до сих пор хотелось от души вломить блондину, мои покрасневшие глаза наполнились тревогой.
Томми перекатился на спину, обороняясь, его тон был так же резок, как и полчаса назад:
- Знаешь, ты сам налетел на меня… - проговорил он, приподнимаясь с пола, очевидно страдая от боли в руке.
- Чем ты поранился? Пробил стену или что? – спросил я, в свою очередь отталкиваясь от пола , чтобы встать.
Беспокойство остудило мой гнев, и этот факт меня нереально расстраивал. Я только-только убедил себя не обращать внимания на маленького хама, и вот он я – опять переживаю из-за него!
Томми выглядел слегка сбитым с толку.
- Зеркало, вобще-то… - сказал он, и приглядевшись, я действительно увидел осколки глянцевого стекла, торчащие из костяшек парня. Это выход, Томас. Теперь, даже если по каким-то повелениям сердца, я решу не увольнять его, играть он все равно не сможет!
- Какого черта ты разбил зеркало? Оно было прекрасно, - спросил я с сарказмом, и Томми, пытаясь оставаться засранцем, закатил глаза и отвернулся.
- Как будто тебе не пофиг. Раз уж мы оказались в этой ситуации, и ты меня все равно выгоняешь, - сказал он, и не звучал ли его голос несколько подавленно?
- Ну, ты вроде как перегнул палку. Сильно перегнул… и тебе это известно. Я только не пойму – почему? Я был честен с тобой с первого дня. Ты знал, что я гей, и если у тебя с этим проблемы – не нужно было наниматься на эту работу. Я не заставлял тебя присоединяться к нам, - боль в моём голосе звучала более отчетливо, чем мне бы хотелось. – Ты вобще когда-нибудь думаешь, прежде чем открыть рот?
Томми тоже страдал от боли. Физической, конечно, но может быть – и не только? Я не был уверен. Взяв его руку, я стал осторожно вытаскивать осколки, не задумываясь о причине, по которой я это делаю. Просто я ненавижу, когда человек страдает, даже если это кто-то, кого я не выношу. Я такая размазня.
- Я… - Томми ни за что не признает, что неправ, мне это было известно. – Я знаю… Я не хотел… перегибать палку… я просто… я был так зол… - пробубнил он, сжимая и разжимая пораненную руку. От боли или от того, что ему приходилось оправдываться.
Собирался ли я в самом деле простить этого мелкого гаденыша? Да ни за чтооооооо! Я пролил из-за него слишком много слез!
А что же ты так носишься с ним, если тебе все равно, Адам? Ну вот, дожились, теперь со мной разговаривает внутренний голос! Да почему я должен переживать из-за этого человека после всего, что он мне наговорил? Заставил меня заплакать? Рыдать! Нет, мне вобще без разницы, что с ним будет! Всё равно!
- Ай, Адам! Ты делаешь мне больно! – прошипел Томми, выдыхая. Я не заметил, вытаскивая довольно большой осколок, как порезал его еще больше.
- Прости… - сказал я, осматривая его руку на предмет оставшегося стекла. Вроде, всё. – Иди вымой руки теплой водой. Когда убедишься, что осколков не осталось, обработай раны…
Я, конечно, не доктор, но как справиться с несколькими порезами посоветовать мог. Томми смотрел на меня с выражением абсолютного недоверия.
- Не надо стоять и глазеть на меня, хотя я и достоин взглядов. Иди и вымой руку, - сказал я настойчиво, прогоняя его. К моему удивлению, Томми послушался моего приказа и поплелся в маленькую ванную в конце автобуса.
С моих губ сорвался тяжелый вздох. Я совершенно не представлял, что мне теперь делать. Я хотел вышвырнуть его на обочину. Я хотел врезать еще раз по его проклятой роже. Я хотел… Я больше не знал, чего я хочу! И что еще хуже… Мне было страшно вдаваться в подробности своих желаний.
- Что ж, тебе на самом деле безразличен Томми, хмм? – это Монти. Мне даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы угадать, что это он.
- Абсолютно, Монти, - сказал я твердо. Они с Лизой смотрели на меня с выражением «ты сейчас серьезно что ли, Адам?»
- Правда? Я что-то раньше не видел, чтобы люди, которым все равно, так заботились о других. Очевидно, что тебе есть дело до него, Адам. Просто признай это! – А Монти упорный. В этой группе все сговорились, что ли?
- Мне нет до него никакого дела, - упирался я. – И я все еще хочу, чтобы он ушел. Он так и будет нарываться, пока опять не увидит кровь.
О, ПРАВДА, АДАМ? ДЕЙСТВИТЕЛЬНО? ТЫ СДЕЛАЛ ПОТРЯСАЮЩИЙ ВЫВОД! КАКОЕ ЖАЛКОЕ ОПРАВДАНИЕ!.. Но… Мне ведь всё равно, так? И я вышвырну его на первой же остановке. Так и будет! Я сказал.
- Не принимай решения сейчас, - мягко попросила Лиза. – Я уверена, утром ты передумаешь.
Ну уж нет. Но я решил пойти спать до того, как Томми вернется из ванной. Как только моя голова коснулась подушки, слезы потекли опять. Я все еще был расстроен, страшно унижен ни за что, мои эмоции сражались с моими мыслями… Плач был единственным способом выпустить всё наружу, не пострадав при этом физически.
Глава 5: Всеобщий грех
Содержание: Томми пытается отдохнуть, и тут с ним происходит нечто интересное…
(Tommy’s POV)
Выметайся сейчас же.
Выметайся. Сейчас. Же.
Худшая фраза, которуя я когда-либо слышал. Не то, чтобы мои слова были лучше – даже хуже, возможно… Но что расстраивало больше всего, - то что это была полностью моя вина. Если бы я не оскорбил Адама, если бы не язвил за обедом, если бы не швырнул в него ботинок, если бы… Я вздохнул, проскальзывая обратно в ванную, стараясь не замечать разбитого зеркала. Повернул кран, подставляя руки под теплую струю. Вода обожгла и окрасилась красным. Но через некоторое время боль слегка притупилась и стала терпимой.
Выметайся.
Я закусил губу, закрыл кран и схватил полотенце, вытирая руку насухо, прежде чем взять бутылек с перекисью из аптечки над раковиной. Ванная была маленькой, но в ней было все необходимое – напротив двери находилась раковина и зеркало, справа – унитаз и шкафчик с аптечкой первой помощи, перекисью и полотенцами для рук. Рядом с дверью распологалась ниша с душем.
Держа руку над раковиной, я медленно вылил перекись на порезы. Ничего серьезного, правда. Несколько царапин и ранок на костяшках, но неглубоких. Я снова вздохнул, сжав зубы, пока жидкость жгла кожу, но вскоре решил, что этого достаточно и завинтил бутылек, поставив его на место. Потянувшись, я нашел бинт и отмотал приличную полоску, оторвав её от основного рулона зубами. Обмотав бинт вокруг руки, я заткнул кончик под повязку. То, что надо.
Развернувшись и выключив свет, я покинул ванную. В жилой зоне было тихо. Монти и Лонженю сидели за столом у дивана и резались в карты. Лиза пристроилась возле водителя, обсуждая с ним, когда мы доедем до… куда бы мы там не ехали. Адама нигде не было видно, и я решил, что он у себя в комнате. Почесав затылок, я отважился встретиться взглядом с Монти. Да, в ближайшее время мы все будем чувствовать некую неловкость.
- Эй, ребята, я – спать, - сказал я тихо, скидывая обувь и хватая свой iPod с дивана.
Парни покивали, пробормотав обещание не шуметь. Но обычно я спал в наушниках, выставив громкость на максимум, так что в любом случае не услышал бы ничего вокруг. Шлепнувшись на диван, я врубил iPod, вставил наушники, и устроил голову на маленькой подушке, принесенной Монти из их с Лонженю спального отсека. Натянул на себя одеяло, свернулся калачиком и закрыл глаза под голос Мэнсона. Но несмотря на жесткий вокал и эротичный ритм музыки, три слова продолжали крутиться у меня в голове, пока я не уснул.
Выметайся сейчас же.
Боже, что же я наделал?
Проснувшись через три или четыре часа, я обнаружил, что снаружи еще темно, и автобус продолжает двигаться по пустой дороге. Пробуждение было тяжелым, я никак не мог выпутаться из-под теплого и пропотевшего одеяла. Знаю, надо было перед сном переодеться в более легкую одежду, ну да что теперь. Я вырубил iPod, потянулся всем телом и поднялся с дивана. Слегка спотыкаясь, поплелся к холодильнику, чтобы достать баночку колы. Мне нужно было что-то, чтобы окончательно проснуться, потому что я не хотел возвращаться обратно в постель. Тихое шипение открытой банки заставило меня улыбнуться, я поднес её к губам и сделал маленький, прохладный глоток.
Охх, вкуснотищща.
Повернувшись, я впечатался в чью-то грудь. Оу. Ворча, поднял взгляд и уставился в сонное, измученное лицо Адама. На секунду замерев и проглотив язык, я пробормотал извинение. У меня реально не было желания сейчас спорить с ним. К тому же, я теперь не был в его группе, и расстраивать его мне больше не хотелось. Я причинил достаточно вреда, понимаете?
- Извиняюсь, - сказал я тихо, намереваясь проскользнуть мимо Адама. Но тут его пальцы обвили моё запястье, останавливая меня. Я повернулся к нему снова, застыв в замешательстве, чувствуя, как вторая его рука нежно скользнула по моему лицу.
- Адам, что ты дела… - но он не дал мне закончить фразы, неожиданно притянув к себе и мягко поцеловав. Ничего похожего на АМА. Я непроизвольно застонал, когда его язык раздвинул мои губы и проник внутрь, как будто пробуя меня на вкус. Тело внезапно ослабело и банка колы выскользнула из руки, ударившись о пол и разбрызгивая коричневые капли по ковру. Я вцепился Адаму в плечи, а потом зарылся пальцами в его волосы. Меня удивило, какие они мягкие на ощупь. Я думал, после всего того геля, что он использовал за последний месяц, волосы будут жесткие, как колючки, но я ошибался. Они были шелковистыми, как мех шиншиллы, только лучше.
Он медленно вел меня по направлению к дивану. Все наши споры и моя банка колы были забыты, когда он усадил меня, нависая надо мной, раздвигая мои ноги. Его рот на мгновение оставил меня, чтобы пробраться к чувствительной точке на шее, впиваясь в мою кожу. Он схватил мои волосы и сильно потянул. Я закатил глаза и громко застонал.
- Ааах-дааам… - вырвалось у меня его имя, в то время как я притягивал его голову еще ближе к себе. Желание сжигало меня изнутри, заставляя кровь приливать к лицу и к низу живота. Желание, беснующееся внутри меня, как разъяренный зверь. Это было странно, ведь мне не нравился Адам. Более того, я был уверен, что ненавижу его. Так почему я позволял ему делать это со мной?..
Он засасывал кожу на шее, вцепившись в мои волосы так, словно от этого зависела его жизнь. Дрожь, спускающаяся вниз по позвоночнику, зажигала огнем мои нервы. Лицо горело, а сердце в груди стучало как обезумевший барабан. Он оторвался от моей шеи и снова завладел ртом, царапая зубами нижнюю губу, заставляя дрожать снова и снова. Я перебирал пальцами его волосы, с силой закручивая смоляные пряди. Его язык сладко боролся с моим, заставляя меня стонать прямо в его рот.
- Томми… - кто-то позвал меня по имени. Это не мог быть Адам, мы вроде как были вовлечены в поцелуй. И мне опять пришло на ум: почему, к чертям, я продолжаю целовать его? Почему позволяю ему трогать себя? Я ведь ненавижу, ненавижу его!
Но…
- Томми!.. – уже громче, голос вроде женский, но я не уверен.
Адам принялся за мою верхнюю губу, слегка пососал её, а потом скользнул легкими поцелуями вниз по подбородку и горлу. Каждое прикосновение, каждый поцелуй – как пожар, но мне это так нравится…
- Томми! – да кто там, твою мать, орет на меня??
- Томми!
Мои глаза распахнулись и, выдернув наушники из ушей, я завертел головой, дико озираясь по сторонам, чтобы понять, кто меня зовет. Взгляд остановился на Лизе, её волосы были в легком беспорядке ото сна, в глазах – шок и изумление. Изумление? Какого?.. Я сел, провел рукой по волосам, пытаясь прогнать сон из глаз. Выглянул в окно. Все еще темно.
- Что? – спросил я. Моё дыхание было неровным, я почесал затылок, морщась. Кожа на голове болела, как будто кто-то тянул меня за волосы. И неслабо, между прочим, тянул.
- Ты разговаривал во сне.
TBC…
Не дожидаясь ответа, я вылетел из комнаты, хлопнув дверью. Вобще, если подумать логически, это была моя комната, и уйти должны были Монти с Лизой. Но я никогда не отличался излишней рассудительностью.
читать дальшеЯ покинул комнату, громко хлопнув дверью. Вобще-то мне хотелось выйти наружу глотнуть свежего воздуха, но ввиду того, что мы ехали со скоростью 60 миль в час по шоссе, сделать это было проблематично. Но я должен был хотя бы высунуться в окно, поэтому направился к выходу из «гостиной». Где и впечатался в Томми (его просто трудно заметить, он такой крошечный). От удара мы оба потеряли равновесие и плюхнулись на задницы.
- Черт, почему ты просто не можешь оставить меня в покое хотя бы на пять минут? – огрызнулся я, замечая в это время высохшую кровь на пальцах и рукавах толстовки Томми. Несмотря на мою злость и на то, что мне до сих пор хотелось от души вломить блондину, мои покрасневшие глаза наполнились тревогой.
Томми перекатился на спину, обороняясь, его тон был так же резок, как и полчаса назад:
- Знаешь, ты сам налетел на меня… - проговорил он, приподнимаясь с пола, очевидно страдая от боли в руке.
- Чем ты поранился? Пробил стену или что? – спросил я, в свою очередь отталкиваясь от пола , чтобы встать.
Беспокойство остудило мой гнев, и этот факт меня нереально расстраивал. Я только-только убедил себя не обращать внимания на маленького хама, и вот он я – опять переживаю из-за него!
Томми выглядел слегка сбитым с толку.
- Зеркало, вобще-то… - сказал он, и приглядевшись, я действительно увидел осколки глянцевого стекла, торчащие из костяшек парня. Это выход, Томас. Теперь, даже если по каким-то повелениям сердца, я решу не увольнять его, играть он все равно не сможет!
- Какого черта ты разбил зеркало? Оно было прекрасно, - спросил я с сарказмом, и Томми, пытаясь оставаться засранцем, закатил глаза и отвернулся.
- Как будто тебе не пофиг. Раз уж мы оказались в этой ситуации, и ты меня все равно выгоняешь, - сказал он, и не звучал ли его голос несколько подавленно?
- Ну, ты вроде как перегнул палку. Сильно перегнул… и тебе это известно. Я только не пойму – почему? Я был честен с тобой с первого дня. Ты знал, что я гей, и если у тебя с этим проблемы – не нужно было наниматься на эту работу. Я не заставлял тебя присоединяться к нам, - боль в моём голосе звучала более отчетливо, чем мне бы хотелось. – Ты вобще когда-нибудь думаешь, прежде чем открыть рот?
Томми тоже страдал от боли. Физической, конечно, но может быть – и не только? Я не был уверен. Взяв его руку, я стал осторожно вытаскивать осколки, не задумываясь о причине, по которой я это делаю. Просто я ненавижу, когда человек страдает, даже если это кто-то, кого я не выношу. Я такая размазня.
- Я… - Томми ни за что не признает, что неправ, мне это было известно. – Я знаю… Я не хотел… перегибать палку… я просто… я был так зол… - пробубнил он, сжимая и разжимая пораненную руку. От боли или от того, что ему приходилось оправдываться.
Собирался ли я в самом деле простить этого мелкого гаденыша? Да ни за чтооооооо! Я пролил из-за него слишком много слез!
А что же ты так носишься с ним, если тебе все равно, Адам? Ну вот, дожились, теперь со мной разговаривает внутренний голос! Да почему я должен переживать из-за этого человека после всего, что он мне наговорил? Заставил меня заплакать? Рыдать! Нет, мне вобще без разницы, что с ним будет! Всё равно!
- Ай, Адам! Ты делаешь мне больно! – прошипел Томми, выдыхая. Я не заметил, вытаскивая довольно большой осколок, как порезал его еще больше.
- Прости… - сказал я, осматривая его руку на предмет оставшегося стекла. Вроде, всё. – Иди вымой руки теплой водой. Когда убедишься, что осколков не осталось, обработай раны…
Я, конечно, не доктор, но как справиться с несколькими порезами посоветовать мог. Томми смотрел на меня с выражением абсолютного недоверия.
- Не надо стоять и глазеть на меня, хотя я и достоин взглядов. Иди и вымой руку, - сказал я настойчиво, прогоняя его. К моему удивлению, Томми послушался моего приказа и поплелся в маленькую ванную в конце автобуса.
С моих губ сорвался тяжелый вздох. Я совершенно не представлял, что мне теперь делать. Я хотел вышвырнуть его на обочину. Я хотел врезать еще раз по его проклятой роже. Я хотел… Я больше не знал, чего я хочу! И что еще хуже… Мне было страшно вдаваться в подробности своих желаний.
- Что ж, тебе на самом деле безразличен Томми, хмм? – это Монти. Мне даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы угадать, что это он.
- Абсолютно, Монти, - сказал я твердо. Они с Лизой смотрели на меня с выражением «ты сейчас серьезно что ли, Адам?»
- Правда? Я что-то раньше не видел, чтобы люди, которым все равно, так заботились о других. Очевидно, что тебе есть дело до него, Адам. Просто признай это! – А Монти упорный. В этой группе все сговорились, что ли?
- Мне нет до него никакого дела, - упирался я. – И я все еще хочу, чтобы он ушел. Он так и будет нарываться, пока опять не увидит кровь.
О, ПРАВДА, АДАМ? ДЕЙСТВИТЕЛЬНО? ТЫ СДЕЛАЛ ПОТРЯСАЮЩИЙ ВЫВОД! КАКОЕ ЖАЛКОЕ ОПРАВДАНИЕ!.. Но… Мне ведь всё равно, так? И я вышвырну его на первой же остановке. Так и будет! Я сказал.
- Не принимай решения сейчас, - мягко попросила Лиза. – Я уверена, утром ты передумаешь.
Ну уж нет. Но я решил пойти спать до того, как Томми вернется из ванной. Как только моя голова коснулась подушки, слезы потекли опять. Я все еще был расстроен, страшно унижен ни за что, мои эмоции сражались с моими мыслями… Плач был единственным способом выпустить всё наружу, не пострадав при этом физически.
Глава 5: Всеобщий грех
Содержание: Томми пытается отдохнуть, и тут с ним происходит нечто интересное…
(Tommy’s POV)
Выметайся сейчас же.
Выметайся. Сейчас. Же.
Худшая фраза, которуя я когда-либо слышал. Не то, чтобы мои слова были лучше – даже хуже, возможно… Но что расстраивало больше всего, - то что это была полностью моя вина. Если бы я не оскорбил Адама, если бы не язвил за обедом, если бы не швырнул в него ботинок, если бы… Я вздохнул, проскальзывая обратно в ванную, стараясь не замечать разбитого зеркала. Повернул кран, подставляя руки под теплую струю. Вода обожгла и окрасилась красным. Но через некоторое время боль слегка притупилась и стала терпимой.
Выметайся.
Я закусил губу, закрыл кран и схватил полотенце, вытирая руку насухо, прежде чем взять бутылек с перекисью из аптечки над раковиной. Ванная была маленькой, но в ней было все необходимое – напротив двери находилась раковина и зеркало, справа – унитаз и шкафчик с аптечкой первой помощи, перекисью и полотенцами для рук. Рядом с дверью распологалась ниша с душем.
Держа руку над раковиной, я медленно вылил перекись на порезы. Ничего серьезного, правда. Несколько царапин и ранок на костяшках, но неглубоких. Я снова вздохнул, сжав зубы, пока жидкость жгла кожу, но вскоре решил, что этого достаточно и завинтил бутылек, поставив его на место. Потянувшись, я нашел бинт и отмотал приличную полоску, оторвав её от основного рулона зубами. Обмотав бинт вокруг руки, я заткнул кончик под повязку. То, что надо.
Развернувшись и выключив свет, я покинул ванную. В жилой зоне было тихо. Монти и Лонженю сидели за столом у дивана и резались в карты. Лиза пристроилась возле водителя, обсуждая с ним, когда мы доедем до… куда бы мы там не ехали. Адама нигде не было видно, и я решил, что он у себя в комнате. Почесав затылок, я отважился встретиться взглядом с Монти. Да, в ближайшее время мы все будем чувствовать некую неловкость.
- Эй, ребята, я – спать, - сказал я тихо, скидывая обувь и хватая свой iPod с дивана.
Парни покивали, пробормотав обещание не шуметь. Но обычно я спал в наушниках, выставив громкость на максимум, так что в любом случае не услышал бы ничего вокруг. Шлепнувшись на диван, я врубил iPod, вставил наушники, и устроил голову на маленькой подушке, принесенной Монти из их с Лонженю спального отсека. Натянул на себя одеяло, свернулся калачиком и закрыл глаза под голос Мэнсона. Но несмотря на жесткий вокал и эротичный ритм музыки, три слова продолжали крутиться у меня в голове, пока я не уснул.
Выметайся сейчас же.
Боже, что же я наделал?
Проснувшись через три или четыре часа, я обнаружил, что снаружи еще темно, и автобус продолжает двигаться по пустой дороге. Пробуждение было тяжелым, я никак не мог выпутаться из-под теплого и пропотевшего одеяла. Знаю, надо было перед сном переодеться в более легкую одежду, ну да что теперь. Я вырубил iPod, потянулся всем телом и поднялся с дивана. Слегка спотыкаясь, поплелся к холодильнику, чтобы достать баночку колы. Мне нужно было что-то, чтобы окончательно проснуться, потому что я не хотел возвращаться обратно в постель. Тихое шипение открытой банки заставило меня улыбнуться, я поднес её к губам и сделал маленький, прохладный глоток.
Охх, вкуснотищща.
Повернувшись, я впечатался в чью-то грудь. Оу. Ворча, поднял взгляд и уставился в сонное, измученное лицо Адама. На секунду замерев и проглотив язык, я пробормотал извинение. У меня реально не было желания сейчас спорить с ним. К тому же, я теперь не был в его группе, и расстраивать его мне больше не хотелось. Я причинил достаточно вреда, понимаете?
- Извиняюсь, - сказал я тихо, намереваясь проскользнуть мимо Адама. Но тут его пальцы обвили моё запястье, останавливая меня. Я повернулся к нему снова, застыв в замешательстве, чувствуя, как вторая его рука нежно скользнула по моему лицу.
- Адам, что ты дела… - но он не дал мне закончить фразы, неожиданно притянув к себе и мягко поцеловав. Ничего похожего на АМА. Я непроизвольно застонал, когда его язык раздвинул мои губы и проник внутрь, как будто пробуя меня на вкус. Тело внезапно ослабело и банка колы выскользнула из руки, ударившись о пол и разбрызгивая коричневые капли по ковру. Я вцепился Адаму в плечи, а потом зарылся пальцами в его волосы. Меня удивило, какие они мягкие на ощупь. Я думал, после всего того геля, что он использовал за последний месяц, волосы будут жесткие, как колючки, но я ошибался. Они были шелковистыми, как мех шиншиллы, только лучше.
Он медленно вел меня по направлению к дивану. Все наши споры и моя банка колы были забыты, когда он усадил меня, нависая надо мной, раздвигая мои ноги. Его рот на мгновение оставил меня, чтобы пробраться к чувствительной точке на шее, впиваясь в мою кожу. Он схватил мои волосы и сильно потянул. Я закатил глаза и громко застонал.
- Ааах-дааам… - вырвалось у меня его имя, в то время как я притягивал его голову еще ближе к себе. Желание сжигало меня изнутри, заставляя кровь приливать к лицу и к низу живота. Желание, беснующееся внутри меня, как разъяренный зверь. Это было странно, ведь мне не нравился Адам. Более того, я был уверен, что ненавижу его. Так почему я позволял ему делать это со мной?..
Он засасывал кожу на шее, вцепившись в мои волосы так, словно от этого зависела его жизнь. Дрожь, спускающаяся вниз по позвоночнику, зажигала огнем мои нервы. Лицо горело, а сердце в груди стучало как обезумевший барабан. Он оторвался от моей шеи и снова завладел ртом, царапая зубами нижнюю губу, заставляя дрожать снова и снова. Я перебирал пальцами его волосы, с силой закручивая смоляные пряди. Его язык сладко боролся с моим, заставляя меня стонать прямо в его рот.
- Томми… - кто-то позвал меня по имени. Это не мог быть Адам, мы вроде как были вовлечены в поцелуй. И мне опять пришло на ум: почему, к чертям, я продолжаю целовать его? Почему позволяю ему трогать себя? Я ведь ненавижу, ненавижу его!
Но…
- Томми!.. – уже громче, голос вроде женский, но я не уверен.
Адам принялся за мою верхнюю губу, слегка пососал её, а потом скользнул легкими поцелуями вниз по подбородку и горлу. Каждое прикосновение, каждый поцелуй – как пожар, но мне это так нравится…
- Томми! – да кто там, твою мать, орет на меня??
- Томми!
Мои глаза распахнулись и, выдернув наушники из ушей, я завертел головой, дико озираясь по сторонам, чтобы понять, кто меня зовет. Взгляд остановился на Лизе, её волосы были в легком беспорядке ото сна, в глазах – шок и изумление. Изумление? Какого?.. Я сел, провел рукой по волосам, пытаясь прогнать сон из глаз. Выглянул в окно. Все еще темно.
- Что? – спросил я. Моё дыхание было неровным, я почесал затылок, морщась. Кожа на голове болела, как будто кто-то тянул меня за волосы. И неслабо, между прочим, тянул.
- Ты разговаривал во сне.
TBC…
